Настоящая Повесть входит в цикл из четырёх произведений,
посвящённых образу Николы Заразского: "Сказание о перенесении 
образа Николы Чудотворца из Корсуня в Рязань", "Повесть о
разорении Рязани Батыем", "Коломенское чудо" (XVI в.) и
"Род поповский" (начало XVII в.), однако прямого отношения
к нему не имеет. Известна в трёх редакциях, каждая из
которых имеет, в свою очередь, несколько изводов.
-------------------------------------------------------------------


Въ лето 6745, въ фторое на десять лето по принесении чюдотворнаго 
образа ис Корсуня, прииде безбожный царь Батый на Русскую землю со 
множеством вой татарскыми и ста на реце на Воронеже близ Резанскиа 
земли. И присла на Резань к великому князю Юрью Ингоревичю Резанскому
послы безделны, просяща десятины въ всем: во князех, и во всяких 
людех, и во всем.

И услыша великий князь Юрьи Ингоревич Резанский приход безбожнаго 
царя Батыа, и воскоре посла в град Владимер к благоверному и великому 
князю Георгию Всеволодовичю Владимерскому, прося помощи у него на 
безбожнаго царя Батыа, или бы сам пошел. Князь великий Георгий Всеволодович
Владимръской сам не пошел и на помощь не послал, хотя о собе сам 
сотворити брань з Батыем.

И услыша великий князь Юрьи Ингоревич Резанский, что несть ему 
помощи от великаго князя Георьгия Всеволодовича Владимерьскаго, и вскоре 
посла по братью свою: по князя Давыда Ингоревича Муромского, и по князя 
Глеба Ингоревича Коломенского, и по князя Олга Краснаго, и по Всеволода 
Проньского, и по прочии князи. И начаша совещевати, яко нечестиваго 
подобает утоляти дары.

И посла сына своего князя Федора Юрьевича Резаньскаго к безбожному 
царю Батыю з дары и молении великиими, чтобы не воевал 
Резанския земли. Князь Федоръ Юрьевич прииде на реку на Воронеже к 
царю Батыю, и принесе ему дары и моли царя, чтобы не воевал Резанския 
земли. Безбожный царь Батый, льстив бо и немилосердъ, приа дары и 
охапися лестию не воевати Резанския земли. И яряся хваляся воевати 
Русскую землю.

И нача просити у рязаньских князей тщери или сестры собе на 
ложе. И некий от велмож резанских завистию насочи безбожному царю
Батыю на князя Федора Юрьевича Резанскаго, яко имеет у собе княгиню 
от царьска рода, и лепотою-телом красна бе зело. Царь Батый, лукав есть 
и немилостивъ в неверии своем, пореваем в похоти плоти своея, и рече 
князю Федору Юрьевичю: "Дай мне, княже, ведети жены твоей красоту!" 
Благоверный князь Федор Юрьевич Резанской и посмеяся, и рече царю:
"Не полезно бо есть нам, христианом, тобе, нечестивому царю, водити 
жены своя на блуд,- аще нас приодолееши, то и женами нашими владети 
начнеши".

Безбожный царь Батый возярися и огорчися и повеле вскоре убити 
благовернаго князя Федора Юрьевича, а тело его повеле поврещи зверем и 
птицам на разтерзание; инех князей, нарочитых людей воиньских побилъ.

И единъ от пестун князя Федора Юрьевича укрыся, именем Апоница,
зря на блаженное тело честнаго своего господина и видя его никим брегома, 
горько плачющися, и взя возлюбленаго своего государя, и тайно сохрани его.

И ускори к благоверной княгине Еупраксее, и сказа ей, яко нечестивый
царь Батый убий благовернаго князя Федора Юрьевича. Благоверная 
княгиня Еупраксеа стояше в превысоком храме своемъ и держа любезное 
чадо свое князя Ивана Федоровича. И услыша таковыа смертоносныа глаголы 
и горести исполнены, и абие ринуся из превысокаго храма своего с сыном 
своим со князем Иваномъ на среду земли и заразися до смерти.

И услыша великий князь Юрьи Ингоревич убиение возлюбленаго 
сына своего князя Федора, инех князей, нарочитых людей много побито от 
безбожнаго царя, и нача плакатися, и с великою княгинею, и со прочими 
княгинеми, и з братею. И плакашеся весь град на многъ час, и едва отдохнув 
от великаго того плача и рыданиа.

И начаша совокупляти воинство свое и учредиша полки. Князь великий 
Юри Ингоревич, видя братию свою, и боляр своих, и воевод храбры и 
мужествены ездяше, и возде руце на небо со слезами и рече: "Изми нас от 
враг наших, Боже, и от востающих на ны избави нас, и покрый нас от сонма 
лукавнующих и от множества творящих безаконие. Буди путь их тма и 
ползок".

И рече братьи своей: "О господия и братиа моа! Аще от руки Господня
благая прияхом, то злая ли не потерпим? Лутче нам смертию живота 
купити, нежели в поганой воли быти. Се бо я, брат ваш, напред вас изопью 
чашу смертную за святыа Божиа церкви, и за веру христьянскую, и за 
отчину отца нашего, великаго князя Ингоря Святославича!"

И поидоша в церковь - в пресвятыа владычицы Богородици честнаго 
ея Успениа. И плакася много пред образом пречистыа Богородицы, и великому
чюдотворцу Николе, и сродником своим Борису и Глебу. И дав последнее 
целование великой княгини Агрепене Ростиславне, и прием благословение 
от епископа и отъ всего священнаго собора.

И поидоша против нечестиваго царя Батыя и сретоша его близ предел 
резанских. И нападоша на нь и начаша битися крепко и мужественно. И 
бысть сеча зла и ужасна, мнози бо силнии полки падоша Батыеви. Царь 
Батый и видяше, что господство резанское крепко и мужественно бьяшеся, и 
возбояся. Да противу гневу Божию хто постоит? А Батыеве бо силе велице и 
тяжце: един бьяшеся с тысящею а два - со тмою. Видя князь великий 
убиение брата своего князя Давыда Ингоревича и воскричаша: "О братие моя 
милая! Князь Давыдъ, брат наш наперед нас чашу испил, а мы ли сея чаши 
не пьем?!" Преседоша с коня на кони, и начаша битися прилежно, многиа 
сильныя полкы Батыевы проеждяя, а храбро и мужествено бьяшеся, яко всем 
полкомъ татарьскым подивитися крепости и мужеству резанскому господству.
И едва одолеша их силныя полкы татарскыа.

Ту убиен бысть благоверный князь велики Георгий Ингоревич, брат 
его князь Давыд Ингоревич Муромской, брат его князь Глеб Ингоревич 
Коломенской, брат их Всеволод Проньской, и многая князи месныа, и воеводы 
крепкыа, и воинство - удалцы и резвецы резанския. Вси равно умроша и 
едину чашу смертную пиша. Ни един от них возратися вспять, вси вкупе 
мертвии лежаша. Сиа бо наведе Богъ грех ради наших.

А князя Олга Ингоревича яша еле жива суща.

Царь же, видя свои полкы мнозии падоша, и нача велми скръбети и 
ужасатися, видя своея силы татарскыя множество побьеных. И начаша воевати
Резанскую землю, и веля бити, и сечи, и жещи без милости. И град 
Прънеск, и град Бел, и Ижеславець розари до основаниа, и все люди 
побиша без милости. И течаше кровь христьянская, яко река силная, грех 
ради нашихъ.

Царь Батый и видя князя Олга Ингоревича велми красна и храбра и 
изнемогающи от великых ран, и хотя его изврачевати от великых ран и на 
свою прелесть возвратити. Князь Олег Ингоревич укори царя Батыа, и нарек 
его безбожна и врага христьянска. Окаяный Батый и дохну огнем от мирскаго
сердца своего, и въскоре повеле Олга ножи на части раздробити. Сий бо 
есть вторый страстоположник Стефан, приа венець своего страданиа от 
всемилостиваго Бога и испи чашу смертную своею братею ровно.

Царь Батый окояный нача воевати Резанскую землю, и поидоша ко 
граду к Резани И обьступиша град, и начаша битися неотступно пять дней.
Батыево бо войско применишася, а гражане непремено бьяшеся. И многих 
гражан побиша, а инех уазвиша, а инии от великих трудов изнемогша.

А в шестый день рано приидоша погании ко граду, овии с огни, а ини 
с пороки, а инеи со тмочислеными лествицами. И взяша град Резань месяца 
декабря 21 день. И приидоша в церковь собръную пресвятыа Богородици, и 
великую княгиню Агрепену, матерь великаго князя, и с снохами, и с прочими
княгинеми мечи исекоша, а епископа и священическый чин огню предаша - 
во святей церкве пожегоша; а инеи мнози от оружиа падоша. А во 
граде многих людей и с жены, и с дети мечи исекоша, и иных в реце
потопиша. И ереи, черноризца до останка исекоша. И весь град пожгоша, и 
все узорочие нарочитое, богатство резанское и сродник их киевское и 
черъниговское поимаша. А храмы Божиа разориша, и во святых олтарех много 
крови пролиаша.

И не оста во граде ни един живых, вси равно умроша и едину чашу 
смертную пиша. Несть бо ту ни стонюща, ни плачюща: и ни отцу и матери о 
чадех, или чадом о отци и матери, ни брату о брате, ни ближнему роду, но 
вси вкупе мертви лежаща. И сиа вся наиде грех ради наших!

Безбожный царь Батый и видя велие пролитие крови христианскиа, 
и возярися зело и огорчися. И поиде на град Суздаль и Владимер и желая 
Рускую землю попленити, и веру христианскую искоренити, и церкви Божии
до основаниа разорити.

И некий от велмож резанских имянем Еупатий Коловрат в то время 
был в Чернигове со князем Ингварем Ингоревичем. И услыша приход 
зловернаго царя Батыа, и иде из Чернигова с малою дружиною, и гнаша 
скоро. И приеха в землю Резаньскую, и виде ея опустевшую: грады разорены 
церкви пожены, люди побьены.

И пригна во град Резань, и виде град разоренъ, государи побиты, и 
множества народа лежаща: ови побьены и посечены, а ины позжены, ины в 
реце истоплены. Еупатий воскрича в горести душа своея и разпалаяся въ 
сердцы своем. И собра мало дружины тысяшу семсот человек, которых Богъ 
соблюде - быша вне града.

И погнаша во след безбожнаго царя, и едва угнаша его в земли 
Суздалстей. И внезапу нападоша на станы Батыевы, и начаша сечи без 
милости, и сметоша яко все полкы татарскыа. Татарове же сташа яко 
пианы или неистовы. Еупатию тако их бьяше нещадно, яко и мечи притупишася, 
и емля татарскыа мечи и сечаша их. Татарове мняша, яко 
мертви восташа! Еупатий силныа полкы татарьскыа проеждяя, бьяше их 
нещадно. И ездя полком татарскым храбро и мужественно, яко и самому 
царю возбоятися.

И едва поимаша от полку Еупатива пять человекъ воиньскых, изнемогших 
от великых ран. И приведоша их къ царю Батыю. Царь Батый 
нача вопрошати: "Коеа веры еста вы и коеа земля? И что мне много зла 
творите?" Они же реша: "Веры христианскыя есве, раби великаго князя 
Юрья Ингоревича Резанскаго, а от полку Еупатиева Коловрата. Посланы 
от князя Ингваря Ингоревича Резанскаго тебя, силна царя, почтити, и 
честна проводити, и честь тобе воздати. Да не подиви, царю, не успевати 
наливати чаш на великую силу - рать татарьскую". Царь же подивися 
ответу их мудрому.

И посла шурича своего Хостоврула на Еупатиа, а с ним силныа 
полкы татарскыа. Хостоврулъ же похвалися пред царем, хотя Еупатия жива 
пред царя привести. И ступишася силныа полкы татарскыа, хотя Еупатиа 
жива яти. Хостоврул же сьехася сь Еупатием. Еупатей же, исполин силою, и 
разсече Хостоврула на полы до седла. И начаша сечи силу татарскую, и 
многих тут нарочитых багатырей Батыевых побил, ових на полы пресекоша, а 
иных до седла краяше.

Татарове возбояшеся, видя Еупатия крепка исполина. И навадиша 
на него множество пороков, и нача бити по нем ис тмочисленых пороков, 
и едва убиша его. И принесоша тело его пред царя Батыа. Царь Батый и 
посла по мурзы, и по князи, и по санчакбеи, и начаша дивитися храбрости,
и крепости, и мужеству резанскому господству. Они же рекоша 
царю: "Мы со многими цари, во многих землях, на многихъ бранех бывали, 
а таких удалцов и резвецов не видали, ни отцы наши възвестиша нам.
Сии бо люди крылатыи и не имеюще смерти. Тако крепко и мужественно 
ездя, бьяшеся един с тысящею, а два - с тмою. Ни един от них может 
сьехати жив с побоища!"

Царь Батый и зря на тело Еупатиево и рече: "О Коловрате Еупатие!
Гораздо еси меня подщивал малою своею дружиною! Да многих богатырей 
сильной орды побил еси, и многие полкы падоша. Аще бы у меня такий 
служил, держал бых его против сердца своего". И даша тело Еупатево его 
дружине останочной, которые поиманы на побоище. И веля их царь Батый 
отпустити, ничем вредити.

Князь Ингварь Ингоревич в то время был в Чернигове у брата своего, 
князя Михаила Всеволодовича Черниговского, Богъмъ соблюден от злаго 
того отметника, врага христьянскаго. И прииде из Чернигова в землю Резанскую,
во свою отчину, и видя ея пусту, и услыша, что братья его все побиены 
от нечестиваго законопреступника царя Батыа.

И прииде во град Резань, и видя град разорен, а матерь свою, и 
снохи своа, и сродник своих, и множество много мертвых лежаща, и град 
разоренъ, церкви позжены, и все узорочье в казне черниговской и резанской
взято. Видя князь Ингварь Ингоревич великую конечную погибель 
грех ради наших и жалостно воскричаша, яко труба, рати глас подавающе, 
яко сладкий орган вещающи, и от великаго кричаниа и вопля страшнаго 
лежаща на земли, яко мертв. И едва отлеяше его, и носяша по ветру. И 
едва отдохну душа его в нем.

Кто бо не возплачетца толикиа погибели, или хто не возрыдает о 
селице народе людей православных, или хто не пожалит толико побито великих
государей, или хто не постонет таковаго пленения?!

Князь Ингварь Ингоревич, разбирая трупиа мертвых, и наиде тело 
матери своей великия княгини Агрепены Ростиславны, и позна снохи своя. И
призва попы из веси, которых Богъ соблюде, и погребе матерь свою, и снохи 
своа плачем великым во псалмов и песней место: кричаше велми и рыдаше.
И похраняше прочна трупиа мертвых, и очисти град, и освяти. И собрашася 
мало людей, и даша имъ мало утешениа. И плачася безпрестано, поминая 
матерь свою, и братью свою, и род свой, и все узорочье резанское - вскоре 
погибе. Сиа бо вся наиде грех ради наших.

Сий бо град Резань и земля Резанская! Изменися доброта ея, и отиде 
слава ея, и не бе в ней ничто благо видети - токмо дым и пепел. А церкви 
все погореша, а великая церковь внутрь погоре и почернеша. Не един бо сий
град плененъ бысть, но и инии мнози. Не бе бо во граде пениа, ни звона: в 
радости место всегда плач творяще.

Князь Ингварь Ингоревич поиде и где побьени быша братьа его 
отъ нечестиваго царя Батыа: великий князь Юрьи Ингорович Резанской, 
брат его князь Давыдъ Ингоревич, брат его Всеволод Ингоревичь и многиа 
князи месныа, и бояре, и воеводы, и все воинство - и удалцы и резвецы, 
узорочие резанское. Лежаша на земли пусте, на траве ковыле, снегом и 
ледом померзоша, никим брегома. От зверей телеса их снедаема, и от 
множества птиц разъстерзаемо. Все бо лежаша, купно умроша, едину чашу 
пиша смертную.

И видя князь Ингварь Ингоревич велия трупиа мертвых лежаша, и 
воскрича горько велием гласом, яко труба распалаяся, и в перьси свои рукама 
биюще, и ударяшеся о земля. Слезы же его от очию, яко поток, течаше. И 
жалосно вещающи: "О милая моа братья и господие! Како успе, животе мои 
драгии? Меня единаго оставиша в толице погибели! Про что аз преже вас не 
умрох? И камо заидесте очию моею? И где отошли есте, сокровища живота 
моего? Про что не промолвите ко мне, брату вашему, цветы прекрасныи, 
винограде мои несозрелыи? Уже не подаете сладости души моей! Чему, 
господине, не зрите ко мне, брату вашему, не промолвите со мною? Ужели 
забыли есте мене, брата своего, от единаго отца роженаго и единые утробы 
честнаго плода матери нашей - великие княгини Агрепены Ростиславне, и 
единым сосцем воздоеных многоплоднаго винограда? И кому приказали есте 
меня, брата своего? Солнце мое драгое, рано заходящее! Месяци красныи, 
скоро изгибли есте! Звезды возточныа, почто рано зашли есте? Лежите на 
земли пусте, никим брегома, чьти-славы ни от кого приемлемо! Изменися бо 
слава ваша! Где господство ваше? Многим землям государи были есте, а ныне 
лежите на земли пусте, зрак лица вашего изменися во истлении. О милая 
моя братиа и дружина ласкова! Уже не повеселюсь с вами! Свете мои драгие, 
чему помрачилися есте? Не много порадовахся с вами! Аще услышит Богъ 
молитву вашу, то помолитеся о мне, о брате вашем, да вкупе умру с вами! 
Уже бо за веселием плач и слезы приидоша ми, а за утеху и радость сетование 
и скръбь яви ми ся. Почто аз не преже вас умрох, да бых не видел смерти
вашея, а своея погибели? Не слышите ли бедных моих словес жалостно 
вещающа? О земля, о земля! О дубравы! Поплачите со мною! Како нареку 
день той, или како возпишу его - в он же погибе толико господарей и 
многие узорочье резанское храбрых удалцев. Ни един от нихъ возвратися 
вспять, но вси равно умроша, едину чашу смертную пиша. Се бо в горести 
души моея язык мой связается, уста загражаются, зрак опусмевает, крепость 
изнемогает!"

Бысть убо тогда многи туги и скорби, и слез и воздыханиа, и страха и 
трепета от всех злых, находящих на ны.

Великий князь Ингварь Ингоревич возде руце на небо, со слезами 
возва, глаголаше: "Господи Боже мой! На тя уповах, спаси мя, и от всех 
гонящих - избави мя! Пречиста владычице Богородице Христа, Бога нашего!
Не остави меня во время печали моея! Великие страстотерпы и сродники 
наши Борис и Глебъ! Буди мне помощники, грешному, во бранех! О, братие 
моа и господие! Помогайте мне во святых своих молитвах на супостаты 
наши - на агаряне и внуци измаительска рода!"

Князь Ингварь Ингоревич начаша разбирати трупие мертвых, и взя 
тело братьи своей: и великаго князя Георгия Ингоревича, князя Давыда 
Иньгоревичя Муромского, и князя Глеба Ингоревича Коломенского, и инех 
князей месных - своих сродниковъ, и многих бояръ и воевод, и 
ближних-знаемых, принесе их во град Резань и похраняше их честно. А инех
тут на месте на пусте собираше и, надгробное пеша, похраняше.

Князь Ингварь Ингоревича и поиде ко граду Проньску, и собра раздробленыи
уды брата своего - благовернаго и христолюбиваго князя Ольга 
Ингоревича, и несоша его во град Резань, а честную его главу сам князь 
велики Ингварь Иньгоревич и до града понеси, и целова ю любезно. Положиша
его с великим князем Юрьем Ингоревичем во единой раце. А братью 
свою - князя Давыда Ингоревича да князя Глеба Иньгоревича, положиша у 
него близ гроба во единой раце.

Поиде же князь Ингварь Ингоревичь на реку на Воронеж, иде убьен 
бысть княчь Федор Юрьевич Резанский. И взя честное тело его, и плакася над 
ним на долгъ час, и принесе во область его - к великому чюдотворцу Николе 
Корсунскому. И его благоверъную княгиню Еупраксею, и сына их князя 
Ивана Федоровича Посника похраниша в во едином месте. И поставиша над 
ними кресты камены. И от сея вины да зовется великий чюдотворець Николае
Заразский, яко благоверная княгиня Еупраксеа и с сыном своим князем 
Иваном сама себе зарази.

Сии бо государи рода Владимера Святославича, сродника Борису и 
Глебу, внучата великаго князя Святослава Олговича Черниговьского. Бяше 
родом христолюбивыи, братолюбивыи, лицем красны, очима светлы, взором 
грозны, паче меры храбры, сердцем легкы, к бояром ласковы, к приеждим
приветливы, к церквам прилежны, на пированье тщивы, до осподарьских 
потех охочи, ратному делу вельми искусны, к братье своей и ко их посолником
величавы.

Мужествен умъ имеяше, в правде-истине пребываста, чистоту душевную
и телесную без порока соблюдаста. Святого корени отрасли и Богом 
насажденаго сада цветы прекрасныи, воспитани быша въ благочестии со 
всяцем наказании духовнем. От самых пеленъ Бога возлюбили, о церквах 
Божиих вельми печашеся. Пустошных бесед не творяще, срамных человекъ 
отвращашеся, а со благыми всегда беседоваша, Божественых писаниих всегда 
во умилении послушаше.

Ратным во бранех страшениа ивляшеся, многия враги, востающи на 
них, побежаша, и во всех странах славна имя имуща. Ко греческим царем 
велику любовь имуща и дары у нихъ многи взимаша.

А по браце целомудрено живяста, смотряющи своего спасениа. В 
чистой совести, и крепости, и разума придерьжа земное царство и к небесному
приближаяся. Плоти угодие не творяще, соблюдающи тело свое по браце 
греху непричасна. Государьский сан держа, а посту и молитве прилежаста и 
кресты на раме своем носяща. И честь и славу от всего мира приимаста. А 
святыа дни святого поста честно храняста, а по вся святыа посты причащастася
святых пречистых бесмертных таин.

И многи труды и победы по правой вере показаста. А с погаными 
половцы часто бьяшася за святыа церкви и православную веру. А отчину 
свою от супостатъ велми без лености храняща. А милостину неоскудно даяша, 
и ласкою своею многих от неверных царей, детей их и братью к собе
приимаста, и на веру истиную обращаста.

Благоверный во святом крещении Козма сяде на столе отца своего 
великаго князя Ингоря Святославича. И обнови землю Резаньскую, и церкви 
постави, и монастыри согради, и пришельцы утеши, и люди собра. И бысть 
радость христианом: их же избави Богъ рукою своею крепкою от безбожнаго 
царя Батыя.

А кир Михайло Всеволодовича Пронского посади на отца своего отчине.